Эстетическая медицина – одна из тех сфер, которые в неустойчивой экономической ситуации первыми оказываются в зоне риска. Поэтому сегодня как никогда актуален рациональный подход к бизнесу. Однако есть и другие обязательные условия: выдержать испытания в эпоху перемен помогают безупречное мастерство и верность профессиональным принципам, – считает доктор медицинских наук, пластический хирург, заведующая кафедрой пластической хирургии факультета последипломного образования СПбГМУ им. И. П. Павлова, национальный секретарь Международного общества эстетических пластических хирургов (ISAPS) в России, действительный член Американского общества эстетических пластических хирургов (ASAPS), действительный член Российского общества пластических реконструктивных эстетических хирургов (ОПРЭХ) Ирина Хрусталева.
– Ирина Эдуардовна, как отразилась экономическая ситуация на рынке услуг в сфере пластической хирургии и медицинской косметологии? Может быть, сегодня специалисты нуждаются в информации не только о новых средствах, но и о том, как, сохраняя эффективность, сделать путь к красоте более экономичным?
– И кафедра, которую я возглавляю, и курсы-тренинги, научным руководителем которых являюсь, занимаются научно-практическим образованием. Наша цель – грамотные, хорошо образованные врачи. Именно такие специалисты, если потребуется, смогут составить программу омоложения или коррекции фигуры, которая будет финансово более доступна для пациента, но при этом обеспечит качественный результат. И для успеха нужны не маркетинговые уловки, а безупречные знания и владение всем спектром методик.
Такие пластические хирурги и врачи-дерматокосметологи знают, что делать можно, а что – категорически нельзя. Профессионализм высокого уровня пригодится и в работе с пациентами, и, при необходимости, в противостоянии менеджерам, которые требуют прежде всего выполнения финансового плана. Ведь не секрет, что существует альтернативный подход к частной медицине, где бал правит менеджмент.
Например, сейчас в связи с ростом цен появится соблазн покупать препараты не у известных и проверенных компаний, а у мелких. Возможно, они предлагают тоже вполне приличную продукцию, но ведь очевидно, что крупные компании могут позволить себе проводить дорогостоящие исследования, а значит, гарантировать безопасность выпускаемых препаратов. Не уверена, что то же самое можно сказать и о маленьких фирмах. И клиники оказались перед выбором: либо покупать продукцию от более мелких производителей, выиграв в цене, либо смириться со снижением рентабельности своих услуг, но не рисковать здоровьем пациентов.
Еще один аспект проявления кризиса: выросло число врачей, которые хотят повышать квалификацию в России. Сегодня зарубежные семинары многим не по карману, в то же время качество образования, которое дают лучшие российские обучающие курсы, соответствует мировым образцам. Вообще, за последнее десятилетие уровень образования российских пластических хирургов и косметологов существенно изменился – в целом он ничуть не ниже, а порой и выше уровня зарубежных коллег. Недавно я побывала в одном из лучших в Европе анатомических центров, где мне рекомендовали послушать лекцию ведущего клинического анатома. Признаюсь, меня удивил студенческий уровень изложения материала. Однако еще больше поразило, что лектор не просто не смог ответить на мои вопросы, но даже не понял их смысла, так как никогда не интересовался такими темами, как вариабельность строения мимических мышц, особенности артериального кровоснабжения, взаимоотношения поверхностных и глубоких жировых пакетов лица. Мы же считаем, что эти знания – must have для любого уважающего себя профессионала. Не случайно сегодня самые востребованные курсы – прикладная анатомия лица.
– Между тем, пластическая хирургия – довольно новая специальность в нашей стране. Указ, регламентирующий деятельность услуг по пластической хирургии, вышел в 2010 году. И вскоре появились несколько кафедр, в том числе и на факультете последипломного образования СПбГМУ им. И. П. Павлова. Что изменилось в подготовке пластических хирургов?
– В европейских странах пластическая хирургия давно занимает достойное место среди хирургических специальностей. И мы, формируя образовательный контент, разумеется, учли мировые тренды. Я думаю, что со временем придем и к принятому за рубежом стандарту сертификации, когда пластические хирурги будут каждые пять лет проходить сертификацию специального независимого board-совета. Пока такого независимого органа нет, право заниматься хирургической практикой дает сертификат кафедры. Следующий год привнесет значительные изменения. Во-первых, будет отменена первичная профессиональная переподготовка: качественно подготовить специалиста за 576 часов невозможно. И я полностью поддерживаю решение, принятое благодаря Наталье Евгеньевне Мантуровой, главному специалисту по пластической хирургии при Министерстве здравоохранения и социального развития. Во-вторых, обучение в клинической ординатуре будет длиться не два года, как сейчас, а пять лет. И это изменение – тоже в пользу более высокого качества.
Эстетическая медицина – одна из тех сфер, которые в неустойчивой экономической ситуации первыми оказываются в зоне риска. Поэтому сегодня как никогда актуален рациональный подход к бизнесу. Однако есть и другие обязательные условия: выдержать испытания в эпоху перемен помогают безупречное мастерство и верность профессиональным принципам, – считает доктор медицинских наук, пластический хирург, заведующая кафедрой пластической хирургии факультета последипломного образования СПбГМУ им. И. П. Павлова, национальный секретарь Международного общества эстетических пластических хирургов (ISAPS) в России, действительный член Американского общества эстетических пластических хирургов (ASAPS), действительный член Российского общества пластических реконструктивных эстетических хирургов (ОПРЭХ) Ирина Хрусталева.
– Ирина Эдуардовна, а что, на ваш взгляд, более перспективно в пластической хирургии – узкая специализация или универсальность? Что позволяет быстрее достичь успеха? Что выгоднее и перспективнее для хирурга?
– Прежде всего, врач должен получить полный объем знаний не только по пластической хирургии, но и по многим смежным специальностям, таким как реанимация, эпидемиология, иммунология, психология, геронтология и т. д. А дальше каждый выбирает путь сам. Многие хирурги, весьма достойно выполняя разные хирургические задачи, имеют свои предпочтения, скажем, с большим интересом делают омолаживающие операции или абдоминопластику. Есть и другой опыт: например, известный калифорнийский хирург Тимати Мартен, который выбрал своей специализацией лицо, направляет пациентов, обратившихся с другими задачами, к коллегам, с которыми он составляет группу, где каждый – лучший в своей области.
– Я как раз хотела спросить про «аутсорсинг» в эстетической медицине. Как вы думаете, есть ли перспектива у такой практики в России, когда клиники смогут приглашать конкретных специалистов для проведения отдельных операций?
– С точки зрения логики это вполне оправдано. Но так как услуги по нашему законодательству оказывает не специалист, а медицинское учреждение, в подобной ситуации есть риск столкнуться с серьезными бюрократическими препонами. Однако в ближайшем будущем каждый специалист будет обязан проходить аккредитацию, и в этом случае у клиник появится больше возможностей для привлечения специалистов.
– А какие тренды в развитии клиник можно отметить уже сегодня?
– Если честно, то заигрывание с трендами часто выглядит весьма сомнительно. «Модные» хирурги и косметологи, призы, которые вручают на светских тусовках, ботокс-вечеринки, когда в пятизвездочном отеле арендуются апартаменты и между шампанским и развлечениями делаются инъекции, – все это не имеет отношения к эстетической медицине. И даже если пациенты в восторге от светского антуража, врачи не имеют права это делать: медицинские услуги должны оказываться только в надлежащих условиях с выполнением всех санитарных норм. Еще один тренд, который в кризис станет особенно актуальным, – «работа на дому». Пациенты будут склонять докторов к этому, чтобы сэкономить. И это уже выбор и ответственность врача – работать в клинике, гарантируя безопасность своим пациентам, или ходить по чужим кухням. Если же говорить не о конъюнктурных, а о профессиональных тенденциях, то уважающие себя клиники, которые радеют за репутацию, активно сотрудничают с экспертами, лидерами мнений в тех или иных областях эстетической медицины. Мастер-классы для врачей по проведению процедур, знакомство с новыми техниками, системное обучение специалистов – все это свидетельствует о высоком уровне центра. Кстати, мы привыкли, выбирая направления развития, ориентироваться на пример зарубежных коллег. Но любопытно, что сейчас эстетическая медицина в США использует европейский, в том числе и российский опыт. Дело в том, что в последние годы в этой стране значительно обострилась конкуренция между пластическими хирургами и врачами – косметическими хирургами: пациенты стали отдавать предпочтение инъекционным методикам, реже оперироваться. И сегодня в США создаются так называемые medi-SPA – аналоги наших клиник, где работают пластические хирурги и дерматокосметологи: американцы только сейчас поняли, что эти специалисты могут успешно сотрудничать, а у нас, как и во всей Европе, эта система действует уже много лет.
– Какие заслуживающие внимания методики пришли в косметологию за последние год-два?
– Нанофэтграфинг – внутрикожное введение жира, цель которого – омоложение и улучшение качества кожи. Процедура выполняется под местной анестезией и сочетается с микрофэтграфтингом. И хирурги, и пациенты высоко ценят возможности бьютификации, позволяющей улучшить естественные черты лица. Часто бьютификация выполняется одновременно с омолаживающей операцией, позволяя устранить возрастные изменения и, например, восполнить утраченные объемы. В целом, современные пациенты выбирают наименее агрессивные манипуляции, рассчитывают на максимально быстрое восстановление и хотят выглядеть помолодевшими, но ни в коем случае не изменившимися принципиально.
– Ну а какие методики не оправдали ожиданий и врачи от них отказались? Может быть, они скомпрометировали себя или устарели и заменены сегодня более эффективными и щадящими?
– Я бы сказала, что врачи не отказались, а объективно оценили эффективность – это ведь возможно сделать только эмпирическим путем. На этапе вывода на рынок маркетологи обычно каждой методике приписывают чудодейственные свойства, и все воспринимают новинку как панацею. Так было с золотым армированием, плазмолифтингом, мезотерапией, мезонитями. Но время и опыт ставят все на свои места, и каждая методика занимает свою нишу.
– За рубежом обманутые ожидания пациента могут стать поводом для судебного разбирательства, не говоря уже о более серьезных случаях. Насколько актуальна эта проблема для российских врачей?
– В США каждый пластический хирург платит весьма солидную страховку социальной ответственности, и все дела по судебным искам ведет не врач, а страховая компания, защищающая его интересы. Для нас страхование социальной ответственности – скорее экзотика, чем рутина, так как ответственность перед пациентом несет медицинское учреждение, а не врач. Возможно, ситуация изменится, когда изменится законодательство. Я как заведующая кафедрой иногда участвую в качестве эксперта в разборе исков пациентов. И понимаю, что врач не хочет намеренно причинить вред пациенту, а хирургия – это всегда зона риска. Но если возникла проблема, то принципиально важно отношение врача и клиники к данной ситуации. Почему она стала поводом для судебного разбирательства? Задача клиники при возникновении конфликта – исправить негативные моменты и максимально удовлетворить пациента, ведь мы понимаем, что в эстетической медицине речь идет не просто о внешности человека, но и о его здоровье и качестве жизни.
Автор: Шекия Абдуллаева
Источник: журнал «Совершенство. Profi», апрель 2015 года, с. 12-17